Чуток добавил...

У нас в семье никто не ест острое. Ну, не переносят они даже запах перца. Разве что,  сладкого. Болгарского, как его называют по старой памяти бывшие советские граждане. У меня был друг Старков, классный мужик - ветеринар. Так, что если кому поросенка выложить или там еще какую клизму корове поставить, то это к нему прямым ходом.  Характер Старкова емко описывался его же любимой присказкой: "Потянет! Не себе" Так он говорил всякий раз, когда приколачивал криво или ломал что ненароком, то есть - всегда. За что бы он в жизни не брался везде ему сопутствовала оглушительная неудача. Но, что характерно, он никогда не унывал.

    -- Потянет, не себе,  -- говорил он почесывая в затылке, глядя на кривую трубу над его же собственной печью, из которой курился едва заметный дымок. Труба, к слову, обвалилась сразу же после его слов, к радости соседских собак.

    --  О! -- воскликнул Старков, -- Я там в одном месте заприметил асбоцементку на сто пятьдесят - отличная труба выйдет.  Сегодня ночью и спиздим.

  Так вот, он тоже считал, что острое его гастриту не нравится. И, будучи человеком целеустремленным,  во всех столовках покупал исключительно диетические блюда. Те, кто помнит советские столовки знает, что съедобного там было мало, а уж диетические блюда и на этом фоне выделялись своими достоинствами. Однажды Старков купил рыбу.  Рыба как рыба, белесое варево тошнотворное на вид.

  --  Ы-ы! -- Взвыл Старков, -- ты только попробуй!  Эти придурки набухали столько перца что это есть невозможно.

  Я посочувствовал ему, и попробовал -- рыба на вкус была точно такой же, как и на вид -- скользкой, и безвкусной.

  -- Соли не хватает, -- сказал я осторожно,  за что был удостоен презрительным взглядом -- это же диетическое блюдо, какая соль?

   У нас дома, как я уже говорил, не любят острое.  Ну, на дух не переносят. Именно поэтому я пихаю перец во все без исключения блюда. Чаще всего, вытаскиваю чили всех мастей перед подачей блюд, оставляя огорченную халапенью скучать в сторонке.

   Но иногда, когда я по забывчивости, довожу блюдо до той кондиции, когда, приведись его попробовать коренному мексиканцу -- тот поднимет бровь и, покивав одобрительно головой, затребует добавки,   мои семейные начинаю морщиться:

   -- Ты, что - перец сюда добавил? Что-то островато вышло.  -- и продолжают уплетать за обе щеки.

   -- Да -- да, --  бормочу в ответ,  -- чуток добавил, для вкуса....

Норманди. День Пятый

"В воскресный день с сестрой моей Мы вышли со двора. - Я поведу тебя в музей! - Сказала мне сестра. Вот через площадь мы идем И входим наконец..."

     Ирочка за почти двести километров пути лопухнулась всего  один раз,

    -- Не, ну а чё, зазевалась, -- фыркнула она, -- зато, Париж - вот он.

    Париж и правда - вот он. Въезжаем через тоннель под Дефанс и пилим по второй полосе не торопясь по направлению к...  Ну, в общем, прямо мы пилим. Ирочка вздыхает,

 -- Через  восемьсот метров держитесь правее.

 -- А мы че, а мы ничё, -- бормочу под нос, -- со второй полосы направо на кольце  -- запросто.

    Но метров через сто, чисто парижский прикол: перекресток. Две полосу - направо,  остальные четыре прямо. Мне, судя по всему прямо. Но как, если с другой стороны перекрестка полос всего две, а мне направо. Зеленый. Все трогаются с места и едут прямо. Все шесть полос. По принципу - кто первый встает, того и тапки... И ни единого сигнала.  Все настроены добродушно, при всей видимой конкуренции уступают друг дружке:  Вы были раньше, прошу... Нет, только после вас!  В Израиле все бы машины на полном входу влупились друг в дружку посреди перекрестка, бешено бибикая и вопя. Но тут Париж, детка, тут все понимают, что в хитросплетениях Парижских правил езды не разобраться никому и их просто не соблюдают. Вообще. Включая полицию. Разве что, светофоры.

  -- А куда мы едем? -- Осведомляется Жена ровно в тот момент, когда я осознаю правила передвижение в Париже и могу уже включиться в беседу.

 -- Да я там стоянку возле какого-то музея отыскал, там и запаркуемся. -- Махаю рукой и подрезав несколько машин, через три полосы делаю лихой  поворот направо на площади Звезды. Никто не удивляется, только притормаживают слегка -- мсье надо съехать... Кстати, никакой разметки на кольцах нет. Видимо, чтобы не напрягать водителей.

 --Поверните направо, -- неуверенно говорит чертова Джипси, -- и через сто метров...

 -- Милая, рычу я, -- дорога перекрыта. Сегодня воскресенье и половина Парижа в каких-то переносных заборчиках. Кажется, кто-то куда-то бежит. Дети. На плакатах нарисованы бегущие дети.

 -- Найдем где нибудь еще, -- оптимистично говорю я, -- Тут оказывается много платных стоянок,  вот мы и...  Да тут все не очень далеко: два километра - Лувр, два километра - Площадь Звезды, два ки...

 -- Я в туалет хочу, -- прерывает мои географические рассуждения Жена.

 -- Я -- тоже, -- Отрывается Сын  от чтения.

  Паркуюсь в неположенном месте. Машу рукой -- идите.   Вот что хорошо во Франции -- в туалет пускают без разговоров. Даже в самых туристических местах. В Бельгии, к примеру даже в Макдональдсе надо за это удовольствие платить. Я после бельгийских вафель в Брюсселе отыскал и даже воспользовался всеми  туалетами в центре города -- бесплатных там нет.

  Улицы забиты машинами. Кажется, что они запаркованы в два яруса. Никаких мест, естественно, нет. Даже на платных стоянках.  После попыток, бесплодных, впрочем,  отыскать парковку на карте, машу рукой -- едем. Жена предусмотрительно не спрашивает -- куда.

  Едем в сторону Монпарнаса вертя башками, как заведенные - - даже сына удалось подключить к поиску знака  "паркинг"

  -- Вон, -- замечает первым Сын,  -- точно, стоянка.

  Въезжаю на улицу. С нашей стороны -- выезд.  Пытаемся проехать дальше в поисках входа, натыкаемся на скульптурную группу "сел аккумулятор" Мужик подбегает к нам и извиняется: Две минуты!
 Нам торопиться некуда -- киваю, валяй... Только,

-- А ты не знаешь, где тут стоянку найти?

--  Прямо по улице, направо на Рен, там метров через двести слева по ходу. -- Улыбается мужик, и убегает прикуривать свое авто.

 Едем по его указаниям --  ничего... Не успеваю вскипеть, как Сын говорит -- и правда, вот она:  в пятиэтажном доме подземная стоянка, с совершенно не стандартным  указателем. Ныряем внутрь. Есть несколько мест. Паркуемся.

 -- Ну, куда идем? -- Бодро  спрашивает я, -- отсюда одинаково -- что до Эйфелевой башни, что до Лувра.  А пойдемте сегодня в Лувр! По дороге и Люксембургский сад и еще что--то....

 -- Веди куда хочешь, -- вздыхает Жена, -- А дождик будет?

 -- По прогнозу -- да,  -- Вздыхаю в ответ.

  Возле пирамиды гигантская очередь, делающая почти полный оборот вокруг гигантского фонтана. Обреченно встаем в ее конец.

  -- Не сидится же им дома, -- ворчу я  и отгоняю продавца зонтиков.  Тот не обижается, и вытащив из дырки в асфальте еще несколько штук бежит вдоль очереди -- все равно   покупатели найдутся: дождик вот вот ливанет, уверен он. Некоторые, особо слабонервные, разделяют его уверенность. Другие не менее синие с лица продавцы окучивают очередь с другой стороны.

  Через пятнадцать минут, так и не попав под дождь входим в Лувр.

Норманди. День четвертый. Окончание

   -- А они... живые?  --  Жена с опаской трогает улитку в тарелке. Точнее, это улиточий домик, с торчащим оттуда обрубком.

    -- Ну, ты сама захотела попробовать все, -- хмыкаю я. У меня на тарелке мидии. -- Не боись, -- говорю уверенно, -- живую ты бы ни за что  бы не смогла выковырять. Она знаешь как вцепляется, ого-го как вцепляется - жить-то и улитке, небось, хочется.

  Выковыриваю для жены первую улитку, съедаю сам. Полутьма в ресторане радует. Передаю оробевшей Жене специальную ковырялку,  возвращаюсь к мидиям, поглощаемым в автоматическом режиме и предаюсь воспоминаниям.    


   Я уже месяца четыре в Монреале -- командировка, будь она неладно. Точнее, будь она неладна необходимость раз в месяц лететь в Израиль и через неделю возвращаться обратно. Но в тот раз начальник, проявил чудеса смекалки и сэкономил на моей поездке немного валюты. Он отправил ко мне в Монреаль жену -- развлекайтесь. Меня--то он, согласно контракту, на чем попало катать не мог, а вот мою жену запросто отправил каким-то левым рейсом с пересадкой в Париже. Не, мы не жаловались  собственно.
   Идем по Сан Катрин и тут меня осеняет,

  -- А может по стейку? Тут как раз гриль--бар "Самый лучший в этом углу вселенной". Так там написано. Скромные, да. Могли бы написать, что во всей вселенной. Но стейки у них, и правда, на загляденье. Я уже тут далеко не первый раз.  

    Жена, не подозревая о моем коварном плане легкомысленно соглашается и мы ныряем в полутьму забегаловки.

   -- Rare, -- спокойно заказываю я, -- и моей спутнице -- тоже rare. И пива.

  --Только смотри, -- вдруг вскидывается жена, -- мне хорошо прожаренный, а то я брезгую....

  -- Так и заказал, -- соглашаюсь я на голубом глазу.

 Стейки перед нами.  Полутьма,  ни черта, к счастью не рассмотреть.  Жена нахваливает стейк, удивляясь лишь слегка, что он едва теплый. Пиво почти допито, стейк почти доеден.

 -- Ну, как тебе? -- Осведомляюсь и в темноте пытаюсь вытащить зубочистку из обвертки.

 -- Очень вкусно.

 --Во--от, -- Тяну я,  и допив последний глоток из бокала бормочу, -- А говорила, что сырое мясо  ни за что на свете в рот не возьмешь.

  Жена замирает,

  -- То есть, как это...?  -- Спрашивает она и поднеся оставшийся кусочек мяса к тусклой свече видит яркое, сырое мясо, чуть-чуть прихваченное с боков огнем. Так, миллиметра на два....  -- сырое...+

-- Но ведь вкусно было, -- тороплюсь я прервать всевозможные ассоциативные цепочки, стремительно множащиеся, судя по ее виду, у нее в голове. Иначе катастрофа неизбежна.

 Жена прислушивается  к происходящему у нее внутри и удивляется,

  -- И правда,  вкусно. Гад.


 --  Ну, что в гостиницу? -- Спрашиваю я, -- или по третьему кругу по городу пойдем?

   Жена пожимает плечами, а Сын не отрываясь от экрана смартфона что-то мычит, и я понимаю, что мое предложение принято единогласно.


  -- Когда следующая экскурсия? -- Спрашиваю у девочки на кассе. -- минут через пятнадцать, отвечает она, --  Будете ждать?

 -- Да нет, возьмем парочку бутылок кальвадоса и поедем.
 Беру самый дешевый и иду к огорченной девочке.

  -- Вам еще и бутылка "поммо" полагается в подарок, -- вздыхает она. --  А еще у нас есть совершенно замечательные сорта, -- говорит она даже не пытаясь меня уговорить,  Просто так положено.

 -- Я такой специалист в Кальвадосе, -- оправдываюсь я, -- что...

 --Так, что насчет экскурсии? -- вспоминает девочка, и я обреченно киваю, и начинаю высматривать предыдущую группу в сопровождении экскурсовода, которые явно должны появиться вот-вот из-за угла. Но никто не появляется и девочка, закрыв кассу, выходит на улицу и окликает нас, -- ну, что же вы?

 Пройдя метров десять, девочка вздыхает еще раз,

 -- Экскурсию... на английском?   -- с тайной надеждой на отказ спрашивает она, но мы не оправдываем ее надежды, и она  начинает рассказывать сколько у них яблонь (более трехсот), что кальвадос делают из особых сортов яблок негодных для еды. Что год был паршивый и они закупали яблоки по всей округе, а технология изготовления та же самая, что и у коньяка.  На огромных перегонных кубах отсвечивающих поношенной медью  было вычеканено "коньяк", мы посмотрели  на огромные бочки в которых настаивался кальвадос(минимум два года!) и с облегчением расстались.

Норманди. День четвертый.

     Девять утра. Темно.  Только -- только начинает светать. Выезжаем в Онфлер. Сегодня там какая-то ярмарка. До центра города минут восемь неспешной езды. У нас сегодня день отдыха.

   -- Там позавтракаем, -- вздыхаю я, предвкушая... Да черт его знает, что я вкушаю. Знаю точно, что кофе и круассан я не буду даже под страхом смерти.

  --  Мы не опоздаем? -- Волнуется Жена, -- А то уже времени черт знает сколько, ярмарка разъедется.
   Местная ярмарка -- одна из достопримечательностей. На рецепшн даже весит расписание ее работы.

   Утреннее солнце подсветило городскую марину и редких людей, явно никуда не торопящихся.  Мокрые от ночной росы столики нахохлились под зонтами. Все закрыто. Ярмарка отыскивается неожиданно легко. С другой стороны марины огромный сквер заполненный пикапами, Зонтами, тележками...  Продавцы не спеша раскладывают свой товар.  
  -- Кажется, раньше десяти, они не откроются, -- хихикаю я.

   Жена смотрит на меня свирепо и ныряет в так и не проснувшиеся развалы. И тут же вынырнув обратно, говорит,
 
 -- Ты же понимаешь, мне без подарков никак нельзя вернуться.

   И принимается перечислять всех, кому она по ее мнению должна привезти подарки. Ближе к концу списка мы доходим до очередного кафе, коих тут множество, но далеко не все из них еще проснулись -- один черт, их никто в такую рань и не посетит.  Дело всего только к десяти доходит.  

    Рядом с входом одной из забегаловок стоит зевающий абориген. Плюхаемся за столик. Жена осведомившись, есть ли у неё час, испарятся. Смотрим с  сомнением ей вслед. Абориген тоже.

  -- Что изволите? -- Спрашивает он очнувшись.

  -- Кофе -- афух. -- Говорит Сын, --  И пирог. Яблочный.

  -- Два капучино, яблочный пирог и мне... круассан.

   Любуюсь утренней мариной и пытаюсь понять, за коим чертом я заказал круассан? Впрочем, он довольно быстро закончился, как и кофе.  Официант, кажется тоже уже окончательно проснулся и проявляет активность -- может, мсье еще чего хотят? Заказываю "Поммо".
 
 -- Это, типа, аперитив, -- удивляется Официант.

-- Просто хочу попробовать, что это такое.

  Выпив, ничего не понял - яблочный сок на вкус. Полез в интернет.

 -- У тебя интернет есть? -- спрашивает сын, -- а то я никуда подключиться не могу.  

 -- Во всех путеводителях   написано, что бесплатный вайфай где ни попадя, отличительная особенность Франции. Вот, я же вижу кучу открытых сетей.

-- Они все требуют ввести паспортные данные... -- Вздыхает Сын, -- Я пробовал, но, похоже, только французам это счастье доступно...

   Жена приходит  расстроенная --  ярмарка ее ожиданий не оправдала и мы идем гулять по городу.

 Очень быстро выясняется, что в городе с десяток улиц и переулков, музей Сати, марина, рыбацкий рынок и все.

  -- Ну, поехали на катере в обзорную прогулку, -- предлагаю я, -- полтора часа на воде, вполне нагуляем перед обедом аппетит.

  Загружаемся в Прогулочный кораблик и отчаливаем.  Пройдя мимо катамарана, выходим в устье Сены, через шлюз.

 --  Мост, самый крупный в Европе,  -- Бодро вещает в динамике записанный голос. После часа бесконечного трепа по французски, вдруг переключившийся на английский. По каким параметрам этот мост самый-самый, я так и не понял, ибо, спохватившись, голос снова принялся травить байки по французски. Напротив одного из пляжей высадки союзников, голос снова на пару фраз перескочил на английский,  но оборвав себя посреди фразы вновь затараторил на своем. С явным облегчением.

Норманди. День третий, окончание.

- У нас они называются не галетами, а путлибами, или, в переводе на
всеобщий язык, дорожным хлебом, - объяснили эльфы. - Если их не ломать, они
будут свежими даже через несколько недель пути, так что храните их на черный
день. Путнику - хотя бы и Громадине-человеку - достаточно всего лишь путлиба
в сутки, чтобы не чувствовать ни голода, ни усталости.

    В меню всех без исключения забегаловок в Сен Мало, а их тут великое множество, странный, по крайней мере для меня, пункт - "галет". Причем, находится он в разделе основных блюд.  

— С чем галеты?  — осведомился я на всякий случай.

— С сыром... мясом... — показывает мне официантка на пальцах, а на словах добавляет, — ну... Пэнкейк, типа.

— Тащи, — Согласился я, пытаясь представить себе, как может выглядеть галета с сыром и мясом, да еще и в виде оладьев. После устриц, не завоевавшей среди моей семьи никакого признания( не считая меня, разумеется. Впрочем, это никогда и не считалось — мои вкусы ниже плинтуса, и есть я могу любую дрянь с помойки. Так, по крайней мере, считают окружающие, и я стараюсь их не разубеждать) я мог уже заказывать все, что угодно, не опасаясь прослыть оригиналом.

— Это... что? — Изумляется  Жена, глядя на принесенную тарелку, размером с тележное колесо.

— Галета, —  пробормотал я, пытаясь сообразить, как приступить к преданию сего блюда.

Представьте себе блин в полметра, а то и больше, диаметром, сложенный конвертом, внутри которого напластованы ветчина, сыр, какая-то зелень, а в дырке посредине вольготно расположилась яичница-глазунья. Перспективы ходить после такого уже не казались мне сильно реальными.  

Погуляв, борясь со сном, еще пол часа решаем ехать дальше. 

— Сейчас посмотрю часы работы в Мон Сен Мишель, — бормочу я и со вздохом облегчения плюхаюсь на скамейку.  Через десять поисков минут спрашиваю, — А сегодня десятое число? Да, десятое, — отвечаю я сам себе и говорю даже не старающимся скрывать радость членам семьи, — К Мишке не едем, у них сегодня выходной. Их всего три или четыре в году, и сегодня именно тот самый день…

Проезжаем мимо гостиницы и едем дальше в Онфлёр, в супермаркет. В деревне никаких магазинов нет. И вообще, обратил внимание, что в деревнях нет никаких лавок. Где же они, интересно знать хлеб покупают? Не сами же пекут. Впрочем, такие скупердяи могут и сами.

Обхожу полки уже третий раз в попытке отыскать соль. Жена зависла над развалами каких-то тряпок, Сын читает что-то на смартфоне, привалившись к полкам с вином. 

Начинаю закипать. На полке с деликатесами обнаруживаю килограммовую банку с крупной солью. Беру ее и тихо матерясь иду отгонять Жену от тряпок.

На пол дороги сталкиваюсь с продавцом, слоняющимся по залу.

— Соль, — как можно мягче говорю я. Мальчонка хлопает глазами пытаясь постичь, чего от него хочет бусурманин с перекошенной от улыбки рожей. — Другую…

Мальчонка не постигает сказанное и продолжает хлопать глазами и улыбаться в ответ. Мне этого не достаточно и я тыкаю в сопляка банкой с солью

 

— Вот, только другую!

— А может сварим сегодня пасту? — появляется из-за угла Жена с пачкой макарон. 

— Хорошо, — отвечаю ей и снова вцепляюсь в хлопающего глазами и изображающего улыбку юношу. — Сол! Де мер!

— Так вот же, — радостно восклицает юный идиот, жестами, — у тебя в руках! — И пытается слинять, но я преграждаю ему путь.

— Другая, — радостно скалюсь я и юноша немножко бледнеет, — мелкая… Блядь!

Кажется до него дошло и он, вскричав, ага! Кинулся к полкам с собачьим кормом… Порывшись там, вернулся с баночкой мелкой соли.

Махнув рукой, прикупил морепродуктов для пасты, бутылку кальвадоса для снятия напряжения и окликнув Сына, читавшего как ни в чем не бывало, свой телефон, уехал в гостиницу.

А ведь он был прав….

   Я в детстве был огромным поклонником Джерома К. Джерома. Вообще-то, я и до сих пор его почитатель, пусть давно и не перечитывал. А смысл, если и так знаю его едва ли не наизусть.  Большой,  в смысле,  не двести килограмм, а…  Ну, вы понимаете. Читая и перечитывая любимейший сборник анекдотов "трое в лодке не считая собаки" я всегда удивлялся на байку про сыр. Ну, ладно: что такое гипербола нам в школе объяснили весьма доходчиво, но тут даже не гипербола, а чистая брехня! С поезда их видите ли ссаживали.  Брехня! Ничем не оправданная, причем. 

  Лет двенадцать назад мы были в Париже в первый раз и ближе к вечеру забрели в гастроном неподалеку от гостиницу. Ну, чисто на ужин: кусок сыра и бутылочку Бордо. Типа, мы тоже не лыком шиты.  

  Сыр я взял первый попавшийся, а с вином мы повозились, ибо из ста разных бутылок с надписью Бордо выбрать подходящую к данному сыру - занятие не для слабонервных. Особенно, когда ты понятие не имеешь что это такое, а вид показать - себя не уважать.  И мы решили, что все равно никто не увидит и я взял, что под руку попало. 

  Кассирша проворковала нам что-то нежное на своем птичьем языке, мило улыбнулась,  пробила чек и сосредоточилась на следующем покупателе…  

   В гостинице мы расстелили на столе карту Парижа и я на ней напластал злополучный кусочек сыра. 

   Мы выпили, закусили и остатки сыра запихали в холодильник. 

   Утром, первым из номера вылетел я. Благо дело, спать нагишом не в моих привычках. Ко мне тут же присоединилась супруга.  Одетая, к ее чести, пусть и слегка. С глазами на перевес: что случилось с нашим номером???? 

   Мы жили там пять дней. Забегая в номер зажав нос и задержав дыхание. Секунд на пятнадцать,  не более, пока слезы не начинали лить ручьями.  Никакие круглосуточно открытые окна и двери  не помогали. Комнату нам,  кстати, убирали исправно. 

   Где мы все это время жили я не помню, но обслуга на нас смотрела с явным одобрением.  Сыр, я кстати, точнее, остатки его, выкинул сразу же.  Ничего не изменилось. 

  Мои извинения гостям номера в гостинице Ибис, Париж. Отличная гостиница, но только, я вас умоляю, если вам предложат номер на пятом этаже с усталой улыбкой на глазах - отказывайтесь! Уж лучше жить в паршивом B&B, чем в этом номере, в котором,  я  уверен, до сих пор мухи дохнут не долетев до середины номера.  

Норманди. День третий.

А Плотник молвил: "Хорошо
Прошлись мы в час ночной.
Наверно, Устрицы хотят
Пойти к себе домой?"
Но те молчали, так как их
Всех съели до одной.

  (Морж и Плотник)


   -- Ну, вот тут попробуй, --  сказала жена  похлопав, по моему, наугад по торпеде,  -- вполне ровное место.
 
    Я угрюмо шлепнул держалку планшетки на торпеду в точно указанное женой место, решив про себя -- продемонстрирую, что эта хрень никоим образом не может быть использована и зашвырну к коровам.  Держалка, хрюкнув от испугу,  прилепилась насмерть.

  -- Вот видишь, -- сказал я лениво дернув держалку, -- не... Держится. Вот же сволочь!

  Я не буду рассказывать, сколько мне усилий стоило оторвать эту штуку при сдачи машины -- пришлось даже Сына на помощь звать. Эта гадюка вцепилась в бедную торпеду так, что казалось она желает получить во Франции политическое убежище. Но она не была мусульманкой, и этот фокус не прошел.

 --  До Сен Мало двести с лишим километров, -- Со сдержанной  гордость известила нас Джипси.

 --  Поехали, -- Сказал я едва сдерживая зевок, -- нам еще в одно место рядом надо успеть,  ты же хотела устриц попробовать, а там - лучшие во Франции.  И, это, где наш маршрут?

 -- У меня спутники. -- Известила, явно нервничая, Ирочка.

 -- Я же только что проверял,  -- Удивился я, -- Их было полно.

 -- Было, но они все куда-то делись.  -- Настырничала Джипси,

   Давлю на газ и не слушая протестов жены выруливаю на трассу. Первая часть пути до Кан. Километров сорок.  За это время надеюсь Ирочка очухается и примется за дело.

   Едем молча.  Судя по всему, все просто спят. Включая Джипси. Вокруг зелень.  Кажется. Утро, темень. Потихоньку рассветает. Из полумрака выныривают сонные машины и куда-то движутся, по совершенно не понятным мне делам. Километров за пять до Кан, вдруг рассвело и проснувшаяся Ирочка развила бурную деятельность, явно пытаясь понять куда же ее занесло. Я-то, по простоте душевной,  думал. что мы его объедем, но пока Ирочка сообразила, я въехал в город и мы под руководством окончательно пришедшей в себя Джипси, таки,  успешно покинули город. И, о чудо! Даже в нужном направлении.

  Указатели гласили "Сен Мало" и "Мон Сен Мишель" второй указатель мелькал  в сто раз чаще. И, кстати, поездка туда была у нас запланирована. Но не сегодня.

  -- А почему бы нам и к Мишке сегодня не заехать? На обратном пути? -- Спрашиваю я  жену, разглядывающую ветряки, мимо которых мы проезжали. -- Вблизи они огромные....

 -- Кто? -- отрывается от созерцания Жена

-- Ветряки, я их вблизи первый раз вижу.

-- Поедем,  -- соглашается жена.   Дальше едем в полной тишине, наполненной белым шумом радио на французском языке. В любой стране, первое, что я делаю сев в машину -- включаю какую попала радиостанцию на местном языке и желательно с местной музыкой. Помогает понять, что ты не дома.

  На въезде в Сен Мало, заправляемся.
 
  --Туалет? -- Спрашиваю девочку--продавщицу, заплатив за керосин. Она мотает головой -- там и уходит в подсобку. Жена отыскивает какой-то очередной магнитик и мы не можем докричаться до девицы -- хотелось бы заплатить...

  Паркуемся у крепостной стены, рядом с пиратским кораблем.  Сен Мало -- вотчина корсаров. Правда, союзники в время войны немножко сравняли тут все с землей, но потом восстановили и вот мы любуемся самым настоящим пиратским городом гуляя по крепостной стене.

  -- Нигде от нас не спастись, -- хихикаю я, пытаясь вспомнить рассказ, читанный когда-то о евреях--пиратах(таки, оказывается было и не мало ) но не могу вспомнить, были ли они среди корсаров и замолкаю тыкая пальцем в указатель на ресторан "Гвен и Додик"

  Город, кажется, состоит из одних ресторанов, гостиниц, бутиков, рыбного рынка и одного кафедрала. Бутафорский такой город, пусть и ужасно симпатичный. Как и давешний пиратский корабль, с вращающейся меж снастей, едва заметной антенной  радара.

 --  Ну, что -- не пора ли нам по обедать? -- роняет через плечо  Жена, разглядывая очередной бутик. Обувной, кажется.

 -- Устриц? -- осведомляюсь я, заодно и сэкономим поездку в соседний городишко -- столицу французских устриц.

 -- О! --  оживляется жена, -- Я же хотела попробовать устриц!

 Веселая официантка ждет, пока я одобрю вино, Жена с Сыном смотрят на свои тарелки не решаясь к ним прикоснуться.

-- Лимоном поливаете, --  говорю я кивая  официантке, -- и будет вам счастье.

 Домочадцы неуверенно взяв четвертинки лимона начинают выдавливать их на ракушки сверху.

 -- А, понял, -- Говорит Сын, -- они от лимона сами раскроются!
 
 --  Да не на ракушку, на содержимое лейте!

   Снимаю   верхнюю часть ракушки и накапав туда сока лимона пытаюсь выпить моллюска так, как это делают в кино.  Ага, сейчас! Он же гад прикреплен к ракушке и не желает. Отковыриваю специальной вилочкой, и съедаю.

  -- Они... они холодные, -- жена держит вторую устрицу. Вдруг у нее меняется лица, -- так, они, что --  живые???

 -- Уже нет, -- радостно говорю я проглатываю очередную устрицу, -- по, крайней мере сейчас уже нет.

    И с сожалением кладу раковину последней устрицы в тарелку.

  -- Может ты... И мои доешь? -- Спрашивает Жена, пытаясь незаметно прополоскать рот довольно приличным вином(судя по его стоимости, по крайней мере)

  Я не возражаю и доедаю устрицы не осиленные Женой и Сыном.  Вот такой я Плотник.

(продолжение сле..)

 

 

 

Нормадни. Окончание второго дня.

   Полицейские на велосипедах, если это не в кино, выглядят вполне обыденно, хотя и вызывают улыбки. Тут таких полно - тощие все какие-то.  Главная улица - Улица Больших Часов. Сплошные лавки, бутики, магазинчики и туристы. Идем от кафедрала, до места, где англичане набезобразили в свое время: спалили комендантшу рабочего общежития. По крайней мере нас так уверяли в старом кино. Сейчас там рынок цветочный и церковь в виде шатра. Проходим мимо. Цветы нас не интересуют, да они и дорогие неимоверно.  А про Орлеанскую девственницу, я читал, кажется все, что можно было прочесть.

  Идем обратно. Жена останавливается, как вкопанная, возле витрины и начинает вдумчиво вкуривать ее содержимое прямо сквозь стекло. Стекло дрожит но держит такое напряжение из последних сил.  Я  -- нет.

  -- Дорогая, -- уверенно говорю я, -- встречаемся тут же ровно через сорок минут.  Сорок минут тебе хватит? А то нам столько кофе не выпить.

  Жена не оглядываясь на нас мотает головой: нет, конечно, но приложу все усилия!  И растворяется в сумраке лавки.

  Вместо кофе, идем по улице в поисках клавы. Я ее еще в яблочном магазине хотел купить, но она стоила шекелей двести и я решил, что с меня хватит пока и держалки.

   -- Мне нужна блютуз клавиатура для планшета, -- ласково улыбаюсь я кинувшемуся на нас продавцу.  Вижу, что слово Киборд для него ничего не говорит и изображаю в воздухе, как я печатаю.

  -- А-а! -- озаряет его и он тыкает пальцем Писишную -- Вот же, прямо на нее и смотрите!

  -- Мне нужна блютуз, -- смиренно говорю я, предусмотрительно экономя силы.

 --А как же вы ее будете подключать?

 --Через блютуз.

 -- Но она работает через USB, -- недоумевает он. Сын покатывается со смеху в сторонке.

 --Поэтому-то мне и нужна клава с белютуз для таблета! -- не выдерживаю я, -- У вас есть такие?

 --Клава? -- переспрашивает француз, и радостно тянет нас к какому-то стеллажу,  --  вот! Клава и это клава!

 Точно, лежит та самая клавиатура, что мне нужна. Пятнадцать евро.  Радостно иду на кассу оплачиваю, выходим. Смотрю на коробу - надпись "clavier"

  По среди улицы висят самые старые из все еще действующих в Европе  часов. Берем аудиогида и он начинает гонять нас по лестнице, засыпая ненужными подробностями, что, мол, циферблат часов весит килограмм  четыреста. Еще бы ему столько не весить, если он сделан из позолоченного свинца. На втором этаже нас настигает тетка, продававшая билеты и требует сатисфакции! Я ничего не могу понять из ее французского возмущения.
 
  --Это не та монета, -- догадывается сын. Ему проще, не надо напяливать на нос очки, чтобы увидеть, что вместо пятидесяти центов я ей всучил чешскую монету непонятного достоинства, протягивая все, что у меня нашлось в кармане. Тетка выхватывает у меня устроившую ее денежку и ворча, мол, это совсем другое дело, с грохотом сваливается вниз. Блин, думаю я, и не лень же ей было из-за пятидесяти центов  карабкаться четыре пролета по весьма крутой лестнице? Сидячий образ работы ей не по душе, решаю я и мы продолжаем восхождение.

Смотрю в дырку рядом с циферблатом -- по среди улицы стоит жена и крутит головой, в поисках, то ли нас, то ли очередного магазина, в который ей непременно нужно зайти.

  --Пора, -- говорю я Сыну, -- и мы ссыпаемся вниз в надежде перехватить ее до не поправимого. Со связью у нас, несмотря на все уверения нашего провайдера, творится какая-то фигня.

 Успели.

  -- Ну, что,  -- говорю оглядываясь по сторонам, -- поедем в гостиницу и купим по дороге чего-нибудь поесть? Или поищем здесь гастроном? Не может же быть, чтобы в городе не было гастронома.

  Решив, что лучше не откладывать и памятуя о ужасах предыдущего вечера, ринулись на поиски. Пройдя сквозь миллион и одно кафе, булочную, музей, бутик, лавку древностей, толпу праздношатающихся, через весь старый город и выйдя за него, обнаруживаем "U"

   --Йес! -- Говорю я, -- я же говорил, они тоже едят!

  Закупаемся и идем искать нашу парковку. Покружив немного и сверившись с картой хихикаю,
 
   --А вы знаете, что мы запарковались на той самой парковке, что я и планировал?

     Ирочка возмущенно вякает:
 
  -- Я вас правильно вела, это все спутники виноваты!

  Я игнорирую ее возмущение и веду машину в обратном направлении.
 
  -- А мы правильно едем? -- на всякий случай проявляет озабоченность жена.

 -- Держитесь левее, --  Очнулась вновь Ирочка.

 -- Правильном, -- успокаиваю я себя, а заодно и жену, -- кажется наша Джипси начала исправляться.

 -- Йех! -- Взметнула юбками Ирочка, и звякнула монистами, -- нам тут прямо и прямо.

Норманди. День второй.

 —  Девушка, вы танцуете?
 —  Танцую!
 — А я  пою!
 х/ф "Начало" 

   Самые большие жмоты в Европе - французы. В номере не было даже мыла. Не говоря уж о чем-то другом. Нет, все это, конечно же  было, но на рецепшен. И за отдельные деньги. Матрона на французском диалекте английского языка спросила нас не только о завтраке.

— А что-нибудь еще вам нужно? Ну, там, мыло? Шампунь? Полотенце?

— Благодарствуем, — чинно ответствую я, — полотенца у нас имеются свои. Нас предупредили.

— О, — Одобряет  она, — молодцы! Предусмотрительные.

   Завтрак был с девяти утра. Я, несколько удивившись,  переспрашиваю время начала завтрака.  Дважды.  Но тетка стоит твердо, как скала,  на своем, и мы ретируемся в номер, пытаясь понять куда же мы попали, если завтрак тут начинается в девять.

    К девяти утра начала рассветать. Сверяю часы. С телефоном и планшетом. Хотя урчание пустого брюха и ворчание домочадцев говорит, что и без часов ясно -- давно пора!

   — А вайфай у них тут платный. —   Сын пытается настроится, у него там что-то недочитанное в интернете.

   — Да и ладно, - говорю наблюдая за проступившими  из тьмы,  на огромном лугу за оградой,  коровами . Коров сопровождает здоровенный ишак. За порядком следит, решаю я, вроде и мужик, и к бабам не пристает. Все вокруг зелено, как летом, никаких желтых листьев  — октябрь.

 —  Девять! — Восклицаю я и телефон снисходительно  подтверждает мою правоту. Когда я запыхавшись влетаю  в столовую, жена с задумчивым видом выбирает круассан по аппетитней, а сын читает  что-то с мобилы.

    Как только мы обложились йогуртами и блинчиками, в зал валились давешние георгины.  Черт, значит вот кого имела в виду Матрона, сказавшая вскользь, что, мол, даже удивительно — у них конец сезона, но приехала куча народу из Израиля.  Соотечественники, не обрадовался, я, вгрызаясь в кусок сыра, заедая и его йогуртом с одной руки и блинчиком с тарелки уж и не понятно каким способом, потому, что в третьей руке у меня была свежий тост с вареньем.

   Дорога на Руан всего каких-то километров восемьдесят и пара пунктов оплаты. Едем строго по правилам -- сто тридцать на автостраде, хотя местные обходят меня как стоящего на месте.

   Камер по дороге не очень много, но, судя по всему, в отличии от Израиля во Франции запрещено о них предупреждать, поэтому Ирочка, за километр до щита с предупреждением о радарной опасности, с гадючьими интонациями ехидничает:

 -- Вы въезжаете в зону особых ограничений.

    Вокруг все так же зелено и жена вздыхает:

  -- А в деревнях дома, прямо, как у нас в Сибири... Не то, что в Германии, там просто дворцы какие-то... Но дороги, конечно тут лучше, -- спохватывается она.
 
   Дороги и правда великолепны. Настолько, что даже Ирочкино распутство ( она снова ведет нас партизанскими тропами, хотя мы вопреки ее убеждениям, и  продолжаем ехать по шоссе), не смущает. Мы снисходительно отвечаем на ее причитания энергичными выражениями. И ближе к Руану, она затихает -- черт с вами, психами!

    В процессе подготовки я спланировал все поездки по дням. Отыскал наиболее подходящие стоянки в городах назначения и занес их в гугл-календарь. Waze умеет оттуда выковыривать адреса. Запускаешь его утром, а он, такой, у тебя сегодня запланировано то-то и то-то. Тыкаешь пальцем и в путь!  Главное, чтобы этот подлец сам работал как положено. Ирочка в городе оживилась и снова принялась давать советы, поверните налево, направо, продолжайте прямо... Прямо, как Джоли Питу в Мистер и Миссис Смит. С тем же самым результатом.

  Мы крутились в историческом центре Руана с пол часа, пока я вспомнил, что мы на въезде в этот самый центр видели указатель на стоянку, но гордо его проигнорировали -- мы же едем в самую удобную, прямо рядом с Руанским Кафедралом.

  Гулять по городу было одно удовольствие. Все красоты в пределах нескольких кварталов и пары улочек. Мы специально зашли в информационное бюро, что напротив Кафедрала и вышли оттуда с парой магнитиков на холодильник и картой местности. И тут же наткнулись на паровозик, в который немедля и погрузились.  Обзорная экскурсия, это всегда хорошо: сразу ясно, куда потом идти и что смотреть, ибо степень детализации моих планов была несколько крупнее, а "путевые заметки" написанные другими, были столь информативны, что использовать их для планирования путешествия -- занятие совершенно бесперспективное. (Мои, кстати, не исключение. Впрочем я и не пишу в каких магазинах, на каком углу, что можно купить по смешной цене)

 

(Продолжение в сл. номере)
 


     
 

Норманди. День первый.

Оба отчета были выполнены в манере "лаборант" и, на мой взгляд, сильно смахивали на школьные сочинения в жанре "как я провел каникулы у дедушки".Писать такие отчеты -- одно удовольствие,
читать их, как правило, -- сущее мучение. Психологи (засевшие в штабах) требуют, чтобы отчеты содержали не столько объективные данные о событиях и фактах, сколько сугубо субъективные ощущения, личные впечатления и поток сознания автора. При этом манеру отчета ("лаборант","генерал", "артист") автор не выбирает -- ему ее предписывают,руководствуясь какими-то таинственными
психологическими соображениями. Воистину, есть ложь, беспардонная ложь и
статистика, но не будем, друзья, забывать и о психологии!

(Аркадий и Борис Стругацкие. Жук в муравейнике)



...Держи его так, чтобы я видел экран!

   Сын что-то бубнит, я же пытаюсь одним глазом ухватить карту на вовсю веселящемся GPS, то помещающем нас на крышу ангара, то на летное поле; а другим, тем временем, разобрать сквозь судорожно разгоняющие льющуюся с парижского неба воду дворники, где же мы находимся на самом деле. Выезд из парковки на втором терминале Шарль де Голь весьма кучерява, а указатели совершенно не информативны.

-- Держи, тебе говорю.

-- Да он все равно не работает.

-- Не могу отыскать спутники, -- подтверждает Ирочка, -- Ну, просто ни одного...

-- Может его перезагрузить? -- интересуется Жена с заднего сидения.

-- Уже. -- Кротко, на сколько это возможно, отвечаю я, -- три раза.

-- Ну, может еще раз? -- Снова вздыхает Жена, -- нам до семи в гостиницу надо успеть.

-- Час дня, -- рявкаю я, -- До семи вечера -- море времени, а ехать меньше двухсот километров.

-- Успеем! -- Поддерживает меня Ирочка, -- нам всего-то два часа требуется, а теперь поверни налево.

-- Если бы я и правда был бы на взлетной полосе, как ты утверждаешь, я бы лучше выпустил закрылки и взял бы ручку на себя... -- Бурчу я, делая правый поворот.

  Вроде, выехали куда-то. На указателе "Лион". Едем на юг, замечательно. Хотя, Нормандия, насколько я помню, в другой стороне,-- Ничего, зато времени у нас -- море!

  Окружающие не разделяют мой оптимизм. Даже Ирочка и та молчит, показывая карту то ли Курской губернии, то ли Фарерских островов.

  -- У вас другая карточка есть? -- Спрашивает Avis-овский служащий с таким акцентом, что я с трудом разбираю сказанное. -- Не проходит.

  С чего это вдруг моя кредитка не работает? Перед самым полетом покупал кофе в аэропорту, все было нормально. Подзываю жену, с ее карточкой все в порядке. Что за напасть?

 Рядом оформляют машину двое мужиков постарше меня лет на десять. На сумке одного из них небрежно повязана георгиевская лента. Надеюсь, я сними больше не столкнусь. Во-первых, они внаглую встали передо мной, как будто меня тут и не было. Во-вторых, они попали к негритянке, свободно говорившей по английски. А я попал к байстрюку, который обратился ко мне по французски. В международном аэропорту. В прокате машин, ага. Или он меня за француза принял? Машу рукой и пытаюсь переключить его на английский. Удается плохо. У бедняги расстроенный вид:

  -- Мсье предпочитает... Английский?

  Типа, в своем ли уме мсье? Не хочется его расстраивать, но мой французский в еще более тяжелом положении, чем его английский... Договариваемся на английском, пополам с языком жестов, к которым я с милой, по возможности, улыбкой примешиваю легкие, почти воздушные, матерки.

   Проехав по трассе на Лион километров пять, отыскиваем разворот. За это с нас требуют деньги. Сую в машину свою карточку - вдруг в Avis не только проблемы с английским, но и со считывающим устройством. Машина равнодушно выплевывает карточку и требует вставить, что-нибудь более реальное, чем кусок пластмассы. Не успеваю сделать ей предложение от которого она не сможет отказаться - жена тыкает мне в спину своей карточкой:

--Мы не успеем до семи!

--Женщина, еще только третий час дня...

– На дороге с кольцевым движением... -- Пытается посоветовать Ирочка, но замолкает от дружного вопля в ответ -- Ни за что!

   Дальше навигатором работает Сын. В Париже мы, проскочив в туннеле поворот на А13, доезжаем почти до Этуаль, я при этом бодро рассказываю всплывающие в памяти подробности из истории Франции вперемешку с историческими анекдотами, частично, кажется, сочиненными мною на ходу. Это я от отчаяния. Все молчат. Хотя, Ирочка изредка и порывается чего-нибудь посоветовать. Дождь, кажется, перестал идти. По крайней мере, дворники угомонились и больше не елозят по стеклу, хотя я их и не выключал. Думать о чем нибудь, кроме как выбраться из Парижа лень.

 -- Большой брат следит за тобой, -- Многозначительно роняет толстый мужик, глядя на нас, пихающих биометрические паспорта в машину, из гигантской очереди на пограничный контроль. Кролик на моей футболке, возражает:

-- Большой кролик!

-- Большой кролик, -- Послушно повторяет мужик написанное на футболке, пытаясь понять, что здесь не так.


   Мы проходим внутрь. Угрюмо галдящая толпа берегущих свое право на личную тайну Полишинеля остается позади. Мои пальцы откатаны по крайней мере в трех странах мира, остальных данных в паспорте столько же сколько и у остальных в обычных.


  Мелкий дождь сеется нам на головы и мы несемся в забегаловку рысцой - прохладно, все же. В гостинице нас не ждет ничего, а ближайший гастроном, что показал мне Гугл километрах в трех. Кофе с бутербродами, увы, последними на витрине, идут на ура.

  Подкрепившись осматриваем магазин.

-- Может купим чего поесть с собой? -- Спрашивает жена, -- Вот, тут и кальвадос есть: вечером в номере выпьешь. -- Пытается она подмазать меня.

-- Вот еще, -- машу рукой глядя на очередь из трех человек в кассу и снулую продавщицу явно никуда не торопящуюся. -- Приедем, сгоняем в сельпо и все закупим.

  Загружаемся в машину, едем дальше. Время - шестой час.

  Так тщательно, как в этот раз я не готовился к поездку ни разу в жизни. Меня мой бывший начальник сподвиг. Я тогда с ним в первый раз в командировку летал, в Испании.

  Забрел я к нему в номер, а он в заварник маленький кипятильник засовывает и легкий перекусон уже на столе.

--Откуда ты его добыл? -- обалдел я, пытаясь вспомнить, куда я в своем номере забыл заглянуть, потому, как прибыли поздно, все закрыто.

-- Из дома, -- Невозмутимо сказал Ари, -- у меня есть список всего, что нужно для поездки, и я за несколько часов перед отъездом, просто прохожу по нему и -- вуаля! Чай будешь?

Я от восхищения согласился и тут же загорелся завести такой же список себе: удобно же офигенно!

Я потом еще много лет ездил в командировки, путешествовал по миру, но до списка как-то все руки не доходили. В этот же раз, я был настроен сверх решительно и список такой был создан. Более того, я его даже прошел. По пунктам.

   -- Держи так, чтобы я видел экран, -- раздражено бубнил я.

  Сын давно уже не отвечал -- ему предстояло неделю быть подставкой под GPS, если тот таки заработает, а если нет...

  Штатная подставка была мною куплена, разумеется. Надо сказать, что в качестве GPS в этой поездке вызвался выступить мой планшет ifive mini.

  Все началось с того, что мой обычный Waze в телефоне, за неделю до отъезда, вдруг забастовал. Указатель позиции принялся скакать по экрану, как угорелый заяц и я пребывая в легком озлоблении кинулся искать держалку под планшет на месте -- выписывать десятидолларовую фиговину из Китая мне не успеть. Держалку я отыскал только в Яблочном магазине, по яблочным, разумеется, ценам.

 Загрузившись в машину мы тут же попытались присобачить подставку на место, но... Как выяснилось, для этого ей требовалось идеально ровная поверхность на торпеде. У вас есть знакомая марка машин, имеющая такие особенности? «Запорожец» и «Бентли» не предлагать. Вот и в «Фольксвагене» таковой не отыскалось. После получасовой битвы с подставкой мы с сыном сдались, и началось --"Держи так, чтобы..."

  -- А вот уже и тот самый знакомый нам по фотографиям города Онфлёр мост! -- Возвестил я, толкая Сына в бок, -- и где же наша гостиница?

--Где-то здесь, -- неуверенно сказал он едва проснувшись и протянул мне планшет, -- тебе лучше знать.

-- Но это же Онфлёр, а гостиница -- не доезжая его несколько километров.

   Я решительно свернул на какую-то проселочную дорогу -- действие отработанное до автоматизма за последние несколько часов. и принялся изучать карту. Потом другую. Потом Гугловские карты. Требуемое мне место было где-то рядом... 18-45, отметил я краем глаза, сунул сыну карту, ткнув пальцем в нужную точку

-- Хочешь ночевать в гостинице, а не в машине -- прокладывай путь.

-- На кольцевой дороге, выполните третий съезд. -- Поддержала его Ирочка. -- не, ну я серьезно.

Я, взглянув на планшет, обрадовался:

 --Ожила, зараза!

--Фи, -- оскорбилась Ирочка и гордо отключилась. Но проложенный ею маршрут остался на карте.

-- Едем!

-- Там дальше кольцо, -- сказал Сын, на нем разворот и мы практически на месте!

-- Успеваем, - бодро говорю я, в предчувствии скорого ужина, -- где карточка?

Чтобы проехать кольцо нужно заплатить.

18-50:
-- У тебя, -- Удивленно говорит Жена, -- ты же пол часа назад платил на очередном пункте оплаты. У меня, по крайней мере ее нет.

Обшариваю карманы, бардачок, под сиденьем -- карты нигде нет.

--У меня ее тоже нет.

--А ты уверен, что забрал ее из автомата?

Та-ак, до автомата я, пожалуй доеду, но он на встречной дороге, и хрен его сейчас вспомнит, где я платил в последний раз. Да и что толку - как мне отыскать карту, даже...


--А нет, он у меня... -- Радостно извещает Жена и вручает мне злосчастную карточку. Единственную, как оказалось, работающую, а ведь и гостинице нужно заплатить с нее залог...

18-55:

Вваливаемся в рецепшн. Французская матрона мило улыбаясь говорит с нами на французском языке с нарочитым английским акцентом -- чтобы мне было проще ее понять.

-- Вы знаете, -- бубню я улыбаясь и радуясь, что говорю по английски, который не знает Жена, 

-- я, кажется, ваучер на гостиницу потерял.

--А, ерунда, -- машет рукой по французски Матрона, -- у меня списки есть, -- Фамилия?

Списав с кредитки данные, она вернула ее мне и на вопрос, как добраться до супера, уже совсем мило улыбаясь сказал:

-- Так, они уже все закрыты. До семи работают... Завтрак будете заказывать?

Водка

  У нас в конторе есть замечательная традиция, пусть и не с очень давних времен: раз в две недели мы обедаем всем отделом вместе. Каждый из нас, согласно очереди,  готовит на всех.

   Так, как мы со всего миру собрались, то совершенно естественно, что каждый старается чего-нибудь этакого из галутной памяти воскресить. Ну, и забацать, конечно. Наш грузин приволок, к примеру хачапури(тут гугель, помявшисть, нерешительно предложил мне заменить неправильное слово "Хачапури" на "Ханурик" но я отказался, ибо точно помню, что я ел) гигантских размеров, а что - вкусная штука.  

   И вот вчера подошла моя очередь. Я как узнал, сразу себе так и сказал: "Говно вопрос, медведи с балалайками и ледяная водка в лафитничках. Что может быть более аутентичного?"

   Жена к водке отнеслась скептически.  Сказала лишь, что с медведями конечно могут быть проблемы, а балалайку внучка нарисует.  Главное, объяснить ей что это такое. На объяснениях с внучкой я притормозил, как-то и вспомнил: вторым по важности в русской кухне идут пироги!
 
  И ринулся в магазин. За ингредиентами, разумеется,  а не за тем, что вы подумали.    Откупорил бутылку чилийского  мерло и приступил. Первым в моей программе был пирог с рыбой. Рыбу мне подавал арабчонок с грустными глазами. Еще бы они у него не были грустными, я его от поедание чего-то малосъедобной на вид дряни оторвал.

   — Пацан, — Ласково сказал я, — Килограмм сёмги. Филе.
 
   —   Мы филе не делаем,  —  вздохнул арабчёнок, — только целыми рыбинами продаем. — И мотнул башкой в сторону поленницы  из сёмги, каждая килограмма на три.

 — Да я сам сделаю, — утешил его я, — ты мне только килограмм от какой-нибудь дуры отчекрыж и все.

  Повеселевший арабчёнок, видимо он просто не умел еще делать филе,   отрезал мне рыбу по мерке, и я двинулся дальше - выбирать тесто.

    Не, ну вы конечно же не думаете, что я буду тесто делать сам, правда? Я конечно, кулинарный псих, но не настолько же…

    Тестов был много.  Я холодильник обошел вокруг раз пять. Вокруг меня, как бы невзначай,  уже начали сжимать круг служители. Видимо, опасались, что я схвачу упаковку замороженного теста, запихаю её за пазуху и ринусь удирать, сиганув через турникеты.

   Тесто я, кстати, выбрал от "Зогловек" чудесное тесто. Листовое. Тонюсенькое.  И… Слоеное. Бля. Сказал я себе, кулебяка из слоеного теста, это конечно, жесть, но… Да, иди оно к черту!  
   Дома, я почесал репу. Это голова, только сзади. И принялся за строительство пирогов.

  Первым был пирог с рыбой. Значит так:

 1) пол кило  слоеного теста.
 2) пол кило порубленного на куски филе салмона. (Не Соломона, мать вашу, а салмона - именно так называется сёмга, она же, норвежский лосось. Тихо, спокойно… Фух… У давешнего арабчёнка, кстати, так и было написано на этикетке "Соломон". Но что с нерусей взять?  )
3) Две здоровые луковицы. Не в смысле - не больные, а крупные.

  Слегка обжариваем лук. До прозрачности. Смешиваем  со зверски покрошенным салмоном. Соль, крупно помолотый черный перец.  Тесто в форму.  Запихиваем  начинку внутрь, сверху закрываем тестом. В духовку,  180-200 градусов, на сорок минут. Я готовил вечером, а пек утром, всю ночь эта зараза скучала в холодильнике. Так, что сорок минут —  оказалось самый раз.

  Второй пирог:  фарш индейки с грибами. Все то же самое, только  фарш индейки обжариваем отдельно, грибы отдельно, лук отдельно, потом соединяем истосковавшиеся в разлуке сердца. и…
  Соль. Перец. В духовку. В духовку, я сказал!
 
  Третьим я сбацал фигню из груш с сыром.  У нас два человека с отделе - вегетарианцы. Скорбно конечно, но, это их проблема. Хотя, сегодня и моя, пусть и только на один день.

  Груши, покромсать мелкими ломтиками. Взбить   пару яиц(Господа гусары… Ну, я вас умоляю - пейте дальше свое шампанское метрами, вам это к лицу) со сметаной. раскладываем по тесту груши, заливаем бурдой, получившейся в результате  взбалтывания и все это знатно унавоживаем синим сыром. Типа Рокфор. Какой под руку попадется. Мне попался "Данаблю".  Этот пирог - открытый, в отличии от первых двух. Я, кстати, прикончив к тому времени первую бутылку Мерло, на полном автопилоте закрыл и этот. И знаете? Отлично получилось. Так. Что если вы его по запарке закроете - пофиг. Все равно выходит прекрасно.


    Народ съел все. Ну, почти все.  Потому, что не было троих, а я рассчитывал, что на мои калинарные шедевры сбегутся все соседи.  

  Сегодня ко мне подошли отсутствующие. Посмотрели в глаза и… В общем,  в холодильнике стоит приготовленная на завтра форма с салмоном. Но в этот раз я туда еще клюквы добавил. Мороженной.  У нас тут польская продается.

  Вот вы спросите, а при чем тут русская кухня, если в результата ты, Нестрашный, по-напек бурекасов на развес?  А я вам честно отвечу - понятия не имею.

 Но намерения были самые искренние.

 А водку я давно уже и не пью.
 

И о политике на завтра, или адреналин, тудыть ее в качель

    После объявления прекращения огня, журнализды всех мастей и блогеры в частности, взвыли ранеными гарпиями(я понятия не имею, не то, что как воют гарпии, но даже как они выглядят, но сравнение мне кажется уместным ) Потеряли! Проиграли! Общественное мнение! Выборы!  Развал! А-а-а-а! мы все умрем!

  С последним утверждением, кстати, я совершенно согласен. Просто, каждый умрет в свое время. А не все вместе разом, как считают кликуши.

  О чем это  я? А да, политика, будь она неладна. Единственно, что показывает общественное мнение, как и частное мнение очень многих блогеров и моей жены, так это уровень адреналина в крови. Попейте водички, любезные. Водички, не водочки. Подышите свежим воздухом, а не спертым воздухом войны. Прогуляйтесь на природу. Давно, кстати, не жарили ничего на мангалах. Нажритесь, в конце концов, и мучайтесь уже с похмелья, а не от мыслей "как нам победить дракона" А через месяц поговорим, безутешные вы мои.

  Отдельно о нынешнем правительстве.  Я уже в Израиле восемнадцать лет живу. Это правительство единственное, умудрившееся не только биться аки лев за собственное политическое выживание, но и изыскало внутренние резервы на развитие государства. Мелкие, но они есть. Сборище макак и тупиц, согласен. Правящая партия - палата номер шесть в полном составе. Но при них я вижу хоть какое-то движение. Мой город весь в строительных лесах и перекопан. И это не замерло на веки вечные, работа идет полным ходом.

 Кто мне может назвать хоть одно экономическое достижение Шарона, к примеру, или Барака, или Ольмерта?  Да и того же Биби, первой каденции. Хоть одно? Так вот, из того зверинца, что представляет из себя нынешний политический бомонд Израиля, я не вижу никого, в ком не был бы уверен, что он не ударит палец о палец ради чего-то иного, как борьба за кресло.

  И в заключении о себе. Вот вы небось ухмыляетесь: все в адреналиновом угаре, а он один в белом, ага.  Так, вот, лет десять назад,  я вполне себе мог бы представить себя  в данной ситуации  с транспарантам наперевес: "Долой!" А сейчас, старый стал, надеюсь, капельку умнее. Не было у меня адреналина, все пятьдесят дней не было. Как и до этого. Есть горечь, сострадание и надежда. Все это, в отличии  от адреналина не туманит сознание.

  В общем, как только опохмелитесь - все встанет на свои места, главное, не забыть, что мысли пришедшие вам в голову сейчас   мысли не очень трезвого человека.

И никакой политики

  Долго думал стоит ли об этом вообще говорить, но сегодняшняя оговорка - "мне не для кого больше писать" вынуждает меня сделать следующее признание.

   Во-первых, не в обиду будет сказано, но это не о вас. Не о тех, кто читает данный текст. Это о тех, кто не читает, да и скорее всего, никогда и не будет  его читать. Как и то, что я пишу.  И обо мне.
 
   Во-вторых, это о вас.  Тех кто сейчас читает этот текст.

  Давайте вернемся к тому, что было до эпизода  с  пожаротушением. То есть, я хотел сказать, до аннексии Крыма и сопутствующем ему массовому народному загулу в ширину.

  Маленькое отступление.  Я не писатель.  Ну, вы все это и так знаете, я просто, чтобы напомнить.

  Я писатель разного качества коротеньких текстов для собственного развлечения.  Так я сам себя определяю. Тексты мои,  в основном, игра словами, понятиями и намеками, которыми я густо усеиваю свои творения(ненавижу это слово!) для того, чтобы навести читателя-единомышленника на ту же эмоциональную волну, на которой я и сам нахожусь. Все.    

   Так вот, до эпизода с пожаротушением, когда я еще был сухим...  Тьфу! С Крымом, конечно.  Я считал всех с кем общаюсь - единомышленниками. Это, как вы сами понимаете, имеет очень важное значение. Просто потому, что иначе, мои тексты - вполне себе бессмысленный набор слов.  Зачем их читать-то? А каждый пишущий человек знает, что "для себя пишется только список покупок в магазине"(Умберто Эко)  и каждый текст - лишь часть послания,  вторая его, зачастую,  главная,  в голове читателя, который и собирает пазл. Но после "крымнаш", я вдруг  осознал, что большая часть моих читателей живет  в совершенно другом измерении, в котором говорят на ином  языке.  И говорить об совмещении волн, находящихся  в разных плоскостях  -  не приходится. Мы произносим одни и те же слова подразумевая под ними совершенно разные вещи. И, как результат, не в состоянии понять друг друга.

   И у меня вдруг - как отрезало. Пропало желание писать. Нет, я честно пытался, даже написал пару тройку, вторичных для меня, текстов по случаю. И это все. За пол года.  Я помню, мне многие говорили - забей, пиши для тех, кто хочет читать! Мы, мы читаем! Уверяли меня другие. Вы знаете, я проверил. У меня более-менее проверенные тексты, малая часть от общего количества, выложены на  сайте Нектототам.  Сайт - говно, я понимаю, просто из меня  дезигнер нулевой, но тексты... Знаете, какова статистика посещений? Не вообще, а когда я анонсирую что-то новое? От нуля до пяти-шести в тот же день.  Вывод, вы все добрые, хорошие люди, но то что я делаю -  совершенно  не ин-те-ре-сно.
А раз нет читателей, то нет и текстов.    
 
   И никакой политики.
 
 



 

В Украине.

  Меня тут просили сказать, что я думаю о событиях в Украине в последние пол года. Самые проницательные, после этой фразы дальше читать уже не будут, зацепившись глазом за  крамольный предлог "в". Успокойтесь. Мне, человеку, глубоко советскому по своему воспитанию, "в" режет ухо. Ладно. Я не об этом.

    Прошлые майданы начала 2000-х у меня вызывали сильное недоумение, если честно: столько сил, ресурсов и эмоций в совершенно бессмысленную борьбу за смену одного уродца у власти на другого, еще не успевшего продемонстрировать свой нрав. Удивительно бессмысленно.  Но этот майдан сразу, точнее, почти сразу,  убедил меня в своей осмысленности. Было объявлена война не конкретному Вору в законе, а системе. Воровской системе, любовно выстроенной по российским лекалам.
  Россияне же, тем временем, свой шанс, извините  за выражение, просрали. Результат мы все видели на Болотной - кучка маргиналов выступающая против всеобщего равнодушия. Вызывающая жалость картина.
 А вот украинцы, совершенно неожиданно для меня, очнулись. Успели сковырнуть своего микрофюрера, верного вассала своего сюзерена, сидящего в кремле,  уже почти совсем уверовавшегося в своей безнаказанности.
  Сковырнутый поместный князек рванул от народного гнева под крыло начальника, да где-то сгинул. Ну, и Бог ему судья, раз люди не успели его своему суду предать.
 
   После этого, князь московский чуть с ума не сошел. Убегающая от него вассальная страна - смерть его главной идеи жизни: воссоздание империи с провозглашением себя императором земель русских. Глядя на убегание самого жирного куска, являвшегося, к тому же, буферной зоной, между княжеством московским и  проклятым Западом, Князь пустился во все тяжкие.
 Нет, он не стал варить мет, чтобы оплатить сладкое будущее своему окружению, он принялся изо всех сил делать так, чтобы мятежные земли приползли к нему на коленях, угрожая устроить южный Судан в восточных областях Украины.  И устроил. Назвав Новороссией. Не учел только, что Украинцы, сковырнув своего глав-бандита, вполне отважатся и на то, чтобы вынести  ногами вперед и бандитов поменьше.

  Все. На этом  я заканчиваю очень краткий, и очень вольный пересказ своего видения ситуации в Украине.

  От сарказма, извиняюсь, удержаться не смог: дважды пришлось в   бомбоубежище бегать - нервы-с.
 

Старикам здесь

  Сижу в парикмахерской в кресле и оцениваю свою внешность.  А чем еще заняться, если ты уже укутан накидкой, а парикмахер деловито подбирает садовый инструмент: чем бы получше вгрызться в твою шевелюру.
  Смотрю. Я, как я.  Лет сто, без малого, себя уже вижу. И вдруг  замечаю на шее старческие складки. Точно такие же были у нашего  инструментальщика в цехе.

    Я тогда в цехе КИПиА электриком был. Можете себе представить: три этажа и подвал нашпигованные электрикой. Включая подстанцию на десять киловольт, лифт, градирню с насосами, первый этаж - зоопарк станков, часть которых от рождения не рабочих, короче говоря, все это счастье было на лопоухом мне.

   При ремонте подстанции я чуть было не  вписал свое имя в книгу Премий Дарвина. Нет, натурально: мой напарник - разжалованный за беспробудное пьянство из слесарей кип шестого разряда, элита, между прочим, в помощники электрика, даже в подстанцию  зайти побоялся, а я, чтобы не отключать цех -такой вот патриот, на пол часа, сказал - говно вопрос! И тщательно стараясь не задеть высоковольтные шины просунул между ними руку и  заменил сдохшее реле. Мой помощник потом дня три пил без просыху. А я гордился своей отвагой. Ну, что делать, в середине семидесятых в СССР про премию Дарвина никто слыхом не слыхивал.
  Ну, да ладно - отвлекся я что-то. В те времена все готовились к пенсии. Ну, чуть за тридцать перевалило - все. Человек, о чем бы не говорил, обязательно свернет на то, как он, выйдя на пенсию будет окучивать грядки на даче. Ну, и натурально, по дощечке, две, а то еще чего, через забор - а потом, пройдя через проходную, подбирал честно нажитое и в автобус, набитый такими же добытчиками.
 
  Самый старый из нас был инструментальщик. Папаша моей одноклассницы, но я про это не заикался, помятуя, что мы с ней были, мягко выражаясь,  не в самых хороших отношениях - у нас была война не на жизнь, а на смерть! А с инструментальщиком портить отношения было никак нельзя - останешься  с поломанной отверткой и плоскогубцами с обмотанными черной изолентой ручками.
 
   Он был нетороплив, и ехиден. Такими бывают только инструментальщики шестого разряда - элита из элит.
  "Вот, -  сказал он как-то, демонстрируя две, сцепленные  между собой рамки, - кто такое из целого куска метала, без всяких станков сделает,  -  пятый разряд гарантирую"  И выложил на всеобщее обозрение подходящую заготовку. Никто не рискнул.  Даже наш вечный студент, проучившийся пятнадцать лет на заочном отделении,  лезший везде и "умевший" все на свете и тот сказал "пас".

   Так вот, у старика на обветренной круглый год шее, была точно такая же складка!

    Как ни странно, ко мне он никогда не придирался и своими шуточками, которыми  изводил всех и каждого,  почему-то меня не доставал. Я долго удивлялся, но когда,  увольняясь приволок ему на подпись бегунок, пытаясь вспомнить, куда задевал почти половину из записанного на меня инструмента и понимая, что шансов никаких нет, он, неожиданно, подмигнул мне и подписал не глядя.
    И передал привет от дочери.  Сказав, что она ужасно хотела бы встретиться...  Помнится, я сильно покраснел.

   Пока парикмахер бодро окашивал мою голову, я разглядывал чертовы складки, пытаясь вспомнить, сколько же было тому старику. Сорок два или сорок три? А сколько сегодня мне? Он был таким же седым, как и я сейчас. Я вздохнул и заворочался в кресле, к неудовольствию закудахтавшего что-то парикмахера.  

Такой день, да. Актированый

 Вчера выпил пару бутылок пива всего. Это я так, предупреждаю ваш вопрос. От парковки до места работы  у меня метров четыреста. Если честно, не мерил, но при первой же возможности обязательно это сделаю. Не дойдя метров пятьдесят до рабочего места, понял, чем меня так раздражал чувак с белым телефоном, шедший позади меня и непрерывно трещавший на околофутбольные темы - я забыл свой телефон в машине. Дошел до места, швырнул сумку, заварил чай и отправился за телефоном. Не дойдя метров пятьдесят до машины, вдруг понял, что меня так беспокоит  - ключ. Ключ от машины остался в сумке. Развернулся, стараясь на расплескать, отправился за ключом. По дорогое наконец-то понял, спасибо профессору Харари, почему в России на каждый косой взгляд на боголикого, у граждан случается легкая истерика - да ты просто Россию не любишь!  Все довольно очевидно, если принять во внимание, что общественный консенсус  - вещь межличностная.  Не объективная и не субъективная.  То есть,  как члены общество между собой договорилось, опираясь на какие-то идеи, так мир для этого общества и выглядит. Дошел до рабочего места, взял ключ. Отправился обратно преодолевая встречное движение идущих на работу сослуживцев, как лосось. В России главенствующая идея -  Добрый Царь Батюшка. Отсюда и отождествление, характерное лишь для средневековых государств, главы государства с самим государством(Король Солнце сформулировал это предельно понятно и кратко: Государство, это я), а не современных, где президент - служащий, получивший свою должность на выборной основе. Такой вот когнитивный диссонанс: фактический царь(и это поддержано большинством населения) -  Путин, формально - президента. Сильно сбивает с толку.   Подошел к машине. Открыл. Телефона нет. Вспомнил: на заправке достал кредитную  карточку из обложки телефона и бросил его... в сумку. Пошел на работу. Сижу. Уже почти просохла рубашка(давно пора иметь на работе запасную), а прикасаться к клавиатуре страшно.

Обама-мама...

   Север Ирака захвачен Эль Кайдой.  Сколько времени им потребуется для захвата Багдада? Совсем немного, судя по всему: иракская армия тупо драпает. Наши, насквозь проамериканские политологи, в открытую говорят о полном провале международной политики Обамы.

  Собственно, сегодня по дороге  на работу обдумывал этот пост, пытаясь сформулировать поточнее свое отношение к Обамовскому разрушению мира, и вдруг услышал по радио правильные формулировки из уст одного из наших ведущих политологов. Смысл простой. На совести Обамы две катастрофические ошибки(и это только в нашем регионе!) : арабская весна - фактически спровоцированная и поощряемая его действиями и то, что Ирак бросили на произвол судьбы, и как результат происходит то, что не могло не произойти.  И на американцах лежит полная ответственность за это.  И то, что они обязаны срочно принять новую программу иначе будет поздно...

 Кстати(это я уже от себя), ровно такой же сценарий сейчас в Афганистане. Тайвань уже, фактически, брошен американцами на произвол судьбы, а Китай лихорадочно готовится к "возвращению исторических земель Китая" и установлению полного контроля за основным мировым транспортным путем, через который проходит большая часть товаров в мире, и к нескольким маленьким, победоносным войнам с соседями.

   Безрадостная картина, если честно. И в огромной степени в этом виноват Обама лично. Такие вот дела.

  Даже без упоминания Путина.

PS. После нобелевской премии мира полученной Арафатом, она стала "черной меткой". В чем мы можем убедиться в очередной раз своими глазами.    

PSS. Уточнение. Элькайдовцам   до Багдада километров сто осталось. Эль Малики умоляет американцев послать дроны - бомбить базы бандитов(чем, интересно знать, это может помочь, если армия полностью не боеспособна? ) Американцы обещали подумать. А пока думают, сообщили, что признанное ими правительство народного единства палестины  ответственности за обстрел юга Израиля не несет. Логика железная. Из все той же логики не менее железно вытекает, что Обама за "ошибки" в международной политике, приведшей хрен знает к каким результатам, ответственности не несет: во всем виноваты "его молодые, неопытные советники" как заявила Клинтониха в своей книге. Это же каким глубоким аналитическим умом надо обладать, чтобы нести такую пургу - "неопытные советники президента США" Он, что - клинический идиот? Или мадам Клинтон метящая на президентский пост  всех остальных считает идиотами?

Творческая биография.

  Мне проще написать биографию читательскую, чем творческую.  Читатель-то я со стажем во много десятков лет, а вот пытаться сочинить что-то свое не сбившись в копирование прочитанного я стал совсем недавно — в 2004 году, пожалуй.

  Все это приключилось со мной совершенно случайно. Как-то раз, осваиваясь в ЖЖ, я написал несколько текстов не разбери-поймешь каких, выдумав все напропалую. И попытался понять, а зачем я, собственно, это сделал? Выходило, что сказку, которая была, скорее, тост, чем сказка, про свирепых, лохматых комаров угомоненных фляжкой первача, положенной в рюкзачок внучки заботливым делом, я написал зря. И первач я не особо люблю — предпочитая выдержанный бурбон, и дедом тогда еще не был, а уж про будущую внучку и вовсе не догадывался. Трое знакомых сдержанно похвалив мои потуги на сочинительство, потребовали, чтобы я немедленно прекратил маяться фигней и продолжил рассказывать байки из своей жизни!  Байки эти, как раз, пользовались большим успехом уже у десяти человек. Так, что арифметика убедительно была за были мемуарного толка. И я, махнув рукой и признав свою вину, написал еще одну сказку. Про Кота- театрала по имени Дормидонт. Дальше, сами понимаете, все как-то само собой закрутилось, завертелось...  

  

  Через некоторое время я прибился к ЖЖ сообществу «Заповедник сказок» в котором выставлял на конкурсы некоторые из сказок, все так же недоумевая - что же я делаю??? Потом Смотритель заповедника В. Лебедев организовал издание ежегодников заповедника, в которых были некоторые из моих сказок.

  Собственно и все. Хотя, нет - был еще самый первый сборник, в котором мы — виртуальные сообщники, написали совместную историю, каждый от лица своего героя. Но там все было совсем грустно. Текст я недавно переработал и он наконец-то обрел некоторую связность и читаемость, как мне кажется. Но вот зачем я тогда согласился на эту авантюру я и сейчас не очень-то и понимаю.

  Вот теперь, пожалуй, и правда — всё.   

  Нектототам сферический с цветочным бордюром и мыслями по четвергам. 

Хорошие люди

   По дороге на работу услышал рекламу: "Легендарный Пол Анка с единственным концертом...."
  На концерт я, разумеется, не пойду: мне и в детстве его тинейджеровские сладенькие песенки не нравились совершенно. Да и сейчас я о них своего мнения не изменил. Но есть одна вещь, одни поступок, за который я уважаю его безмерно.
  Гуляя как-то по Парижу Пол услышал, как какой-то мужик бренчит на гитаре песенку. Это чье? Спросил Анка.  Мое, ответил мужик. Анка купил у него право на эту мелодию. Купил. У незнакомого совершенно мужика, где-то в Париже. Не сейчас во времена разгула копирастии, это было в конце шестидесятых, когда об этом никто особенно и не задумывался, кажется. Купил.  Написал на эту музыку слова и.... Не стал исполнять.  В это самое время Фрэнк Синатра заканчивал свою концертную жизнь. Все надоело, ничего нового, застой и... Пора на покой.  На прощальном концерте Синатры, когда тот выходил на поклоны, к нему подошел с листочком бумаги Анка и сказал - ты это должен исполнить. Дарю. Синтра посмотрел на листок и... выступал еще не один десяток лет, почти до самой смерти. Песенка, кстати, был "Мой путь".  В деталях я может и поднаврал, но основная канва, ручаюсь, именно такая.
 
  Может и правда сходить на концерт, посмотреть на приличного человека - их, кажется,  так мало осталось...

Новая жизнь впереди

   День был просто чудесный. Солнышко.  Не жгучее еще.  Да и когда в Приморье в конце июня солнце палило? Да и до сезона туманов еще далеко.  Пух с тополей -- бич  славного Уссурийска только собирался заполонить город на радость детям со спичечными коробками в карманах и на погибель аллергикам, которых в то время, кажется особо-то и не было. Или это мне казалось с высоты семнадцати с половиной лет от роду?

   Я иду по главной улице.  В руке мороженое-пломбир, о котором в Тетюхе только мечтать.  В нагрудном кармане новенькой, цветастой рубашки из вискозы три рубля "на  прокутить с шиком" в кинотеатре неподалеку от бабушкиного дома. В кармане брюк паспорт и девяносто рублей, почти все, что у меня есть -  на билет до Новосибирска. Собственно, я и иду в билетную кассу. Впереди еще целый день, а то и два - все зависит от того на когда я возьму билет в новую жизнь.

   Вчера еще был выпускной, а завтра я уже буду студентом за много тысяч километров от родного дома. Буду жить совершенно самостоятельной жизнью.  Бабушка - Рахиль Тимофеевна,  заслуженный билетер Уссурийского ДОСА, встретив меня с автобуса спросила, а, что поближе ты не можешь учиться? У меня бы жил, все экономия. Я только фыркнул - вот еще, буду я поступать в Университет, который всего два года назад был захолустным пед. институтом!  Я в Новосибирский поеду учиться, физиком буду. Как артист Баталов. Бабушка не одобряла, но и не спорила.  Иди уж, твой отец такой же был.  В четырнадцать лет в Хабаровск удрал в горный техникум.

   Деньги есть?  Я обернулся с недоумением. Напротив пацан, лет шестнадцати. Да пошел ты, срывается неосторожное - Я же пытаюсь жить взрослой жизнью. Вокруг море народу - выходной  день, одиннадцать утра. Пацан по уркански щерится, доставая невзрачный нож сделанный из обломка напильника. У меня у самого когда-то такой был. Плохо дело. Высматриваю еще человек пять-шесть в толпе. Его подельники. Они приближаются и оттесняют меня к дорожному ограждению. Выкатывай. Цыкает пацан. Остальные стоят полукругом  изолируя нашу компанию. Заметив, что я оглядываюсь по сторонам - что, думаешь помогут?  Презрительно ухмыляется пацан, махая в сторону тщательно отворачивающихся прохожих.  Я точно знаю, что помощи ждать неоткуда.  Разве что милиция случайно проедет.  Но и на них особо рассчитывать не приходится. У нас в поселке милицию дважды на моей памяти меняли полностью, за беспредел. Или думаешь, что я тебя на перо не поставлю? Давай деньги, тварь! Пацан явно накручивает себя, значит и правда может решиться. Да нет у меня, бормочу, стараясь не глядеть в глаза. Что значит нет? Взвизгивает пацан, ща обшмонаем, бля буду, найдем!  Да у меня... бормочу, сквасившись слегка - главное не переиграть страх, иначе обязательно побьют, у меня всего... Кино..  Давай выкатывай! Шипит  пацан поглядывая на дорогу, он тоже явно нервничает то возможного появления ПМГшки.  Я думаю, потому что заставят делиться. Вытаскиваю дрожащей рукой из нагрудного кармана  несчастную трешку, пацан рвет ее из моих рук и мои обидчики растворяются в не замечающей их толпе.

   Я еще стою пару минут приходя в себя. Паспорт и деньги на билет - целы. Я почти счастлив, что так легко отделался. Прощай, Дальний восток, я больше к тебе не вернусь. И, главное,  новая жизнь впереди!    

Засорившийся фильтр Оккама

  Любопытно, но люди, решившиеся пуститься во все тяжкие, очень быстро скатываются  на уровень персонажа анекдота  Маши, которая "... ну, ты же умный человек, придумай что-нибудь..." Причем, на сколько я могу судить трансформация происходит весьма быстро, достаточно лишь сказать: это моя баррикада и я буду ее защищать не щадя живота своего! Но в отличии от оппонентов, я буду говорить только правду, не опускаясь до лжи!
   И ведь, действительно - не опускаются. Просто начинают  "придумывать чего-нибудь".  Придумывают оправдание чужой лжи. Ложь, видимая невооруженным взглядом, затушевывается смелыми предположениями, которые... "Ну ведь может же быть  и так? Нет? Тогда вот какой вариант..."
   И все ведь совершенно искренне, и все боевитей.  Едва ли не скатываясь к пришельцам с Марса.  Распаляя себя праведным гневом. И гордостью, непременно гордостью за все свое!  Наплевав, совершенно незаметно для себя, я уверен,  на здравый смысл.  И совесть.  Беженцы разума в отдельно взятой от головы в телевизоре стране.  

Поворот

   С возрастом все больше и больше поводов сказать, - Это уже было... И все меньше веры в разумность человеческих особей.  Эй, люди! Вас делает людьми не умение сказать, а умение выслушать.  Сказать и мартышка может, понять ее - проблема...  Во время конфликтов люди массово сдают разум в починку, получая взамен соломы пук.  Да вот беда, без булавок и ножей. Но считают себя мудрыми Страшилами. Если и не все, то через одного - точно. Особо удивляют те, кто стоит в стороне, не принимая ничью сторону. Нельзя оставаясь в стае, быть над ней - тебя все равно утянут и ты оглянуться не успеешь, как будешь нестись со всеми вместе, сначала, чтобы не быть затоптанным, ну, а потом уже радостно взвизгивая на крутых поворотах и покусывая отстающих - с ритма сбиваете, суки!

бытовое

   Мне часто намекают, что мол не мое это собачье дело в хохолятско-москальский конфликт лезть.  Что мало, мол, они твоих предков резали, пусть теперь, недобитки фашистские хлебают. 
 
  И даже если наплевать на геополитику и, на такую глупость, как человеческая порядочность, остаются взаимоотношения. Простые, бытовые:  "привет-привет. Как дела? Да все нормально. Пока." 
  
   По приезду в Израиль  нас всех записали на курсы по изучению Иврита, да и государственных тонкостей: праздники, история,  и ты.пы.  Наша  группа, практически в полном составе раз в год собирается на День Независимости под Хайфой, мы жарим шашлыки, пьем водку и горланим, если не лень, песни. Уже семнадцать лет. Никто не верит, если честно, но факт.  Вчера позвонил Мишка, занимающийся организацией, и сказал: "Ребята, в этом году встречи не будет. Я не в состоянии ругаться" 

   Мишка родом из Житомира.   

Квартирный вопрос только

Мда. 

   Окончательно убедился, что социальные сети - источник негативной, по преимуществу, энергии. Возможность влегкую испортить настроение за свой счет.  Я понимаю, что существуют мимимишные, уютненькие сети, в которых все, а  не только единороги, какают радугами, но мне туда не надо. Меня тошнит от одного их вида. Мне плевать на радуги.  Даже если там Леприкон под ними клад прячет. 
   Все, что мне хочется, -  чтобы сказки, которые я пишу, захотел прочесть не только я. Об этом, наверно, думают все, кто пытается хоть что-то создать. Неважно что.  Ключевое слово - "захотел" Увы, это слишком далеко от действительности. Хотя и есть отдельные сказки, за которые мне не стыдно. Пусть их и совсем немного.  

Кухонный аналитик

   Ехал на работу и решал что делать. Написать развернутое сообщение  или просто выпилиться на  этот раз окончательно.  Не решил. Попробую отыскать середину. 

    1) Сегодня все подписываются под криком души Крисса:  " ах, что мы наделали, нетерпимость нас погубила." Извините,  не подпишусь. Не из-за того, что Крисс мне не люб, нет, наоборот, именно оттого, что он мне как раз нравится. Но сам посыл статьи ошибочен. Плюс разрушила не нетерпимость, плюс рушит реальная жизнь.
    Пока все виртуально лобызались, протестовали, устраивали потешные сражения и дружеские потасовки, было весело и не натужно. Но как только  реальная жизнь макнула нас всех башкой в ведро с помоями, многие ощутили... страшно сказать, ответственность. Ответственность за то, что надо принять сторону в конфликте. Или не принять.  Что, собственно, одно и тоже. И многие, ха-ха, оказались к этому не готовы.  Не готовы сказать, что они думают на самом деле. Что говорили на кухне, но не тащили в сеть. И оказалось, что уж слишком многим проще...  сдаться. Послушать радио, позырить в зомбоящик, напитаться рассказами очевидцев, пообщаться с родственниками и, вуаля! Есть мнение, есть! Уф, а я уж испугался, что вдруг его у меня нет? От этого, до - ату его, он, сука, с моим, единственно верным(а как же иначе?) мнением не согласен! И не важно, что мнение это не совсем уж твое, зато оно правильное, я же это точно знаю. Вот и уважаемые люди так же говорят. Далее список. У каждого свой. 
    Вот что рушит плюс, а не нетерпимость. Не(желание/ умение) думать самостоятельно, крайне характерный для человеческого рода недуг. Лечится ли он? Понятия не имею.  Я не доктор, диагнозов не ставлю и уж тем более, не выписываю рецепты. Но кем бы я был, если бы не высказал свое мнение? Марсианином, судя по всему. Поэтому, оно, мнение, у меня, таки,  есть.  И даже одно, как бы ни странно это было для еврея. Помните, фильм "О, Счастливчик?" финальную его сцену, когда режиссер бьет папкой со сценарием по кислым мордасам актера и  кричит на него: "Улыбайся! Улыбайся, сука!" Так вот бейте себя иногда по щекам, приговаривая - Думай! Думай, сука! Может человеком останешься... 


 2)  Я погорячился. Да, я признаю свои ошибки и предпочитаю их исправлять, нежели говорить " мой твиттер взломали". Я по поводу своего заявления о моей персональной войне против России.  Слова были высказаны в запале и отражали мое эмоциональное состояние. Тогда я огульно послал всех и был  не прав. Сейчас я исправляю ту ошибку. Прошу прощение у тех, кто был уязвлен. Единственно кому я не подам руки, и это уже не эмоции, а взвешенное решение, кто говорит "правильно Он сделал..." а дальше уже не важно что.  Если, по первости, такие заявления вполне могли быть результатом эмоционального всплеска, то говорить такое сегодня, это уже сознательный выбор. А общаться с носителями имперского мировоззрения я не желаю. И это мой осознанный выбор. 
 3) Разное. 
 Кац Александр. 



   Кухонный аналитик второго разряда.  Без права работы под напряжением.