Зима

Кроме  других достопримечательностей, которыми изобиловала ст. Зима и ее окрестности, включая поэта Евтушенко и его ягодные места,  одна была такова, что забыть ее человеку, произросшему в стране советов было просто не под силу. В городе Зима наличествовал... Всем встать и снять шляпы! В городе Зима  наличествовал  Гидролизный завод!  Тут звук фанфар и барабанная дробь из трехсот стволов.

Гидролизный завод, в просторечии "Гидрашка"  из отходов деревообработки, путем незатейливых химических трюков, которые  к счастью невозможно повторить в домашних условиях, вырабатывал  огненную воду.  В промышленных масштабах.  Не смотря на все ухищрения государства население неустанно пополняло свои стратегические запасы валютного зелья самым решительным образом. Вплоть до сверления дырок в трубах с последующей установкой штуцеров. А как еще рассчитаться за  вспаханный огород или поправленную печку?   

   Как-то раз, уже и не помню в каком году, приспичило мне съездить к родителям жившим тогда в  Жодино.  Сказано-сделано. Залез я в вагон не самого на свете скорого поезда "Владивосток-Харьков", ползущего, по крайней мере так было сказано в расписании, в нужном мне направлении, и начал располагаться на нижней полке в неожиданно пустом купе.

Уже перед самым отправлением в купе вошел зомби. Не-не , я не оговорился, именно зомби. По крайней мере,  цвет его лица вполне соответствовал моим представлениям о тщательно выдержанных мертвецах.
Зомби прошел, на явно негнущихся ногах, в купе, глянул мне в глаза, вызвав  краткосрочный приступ легкой паники и, забросив на вторую полку дипломат, вскарабкался туда в три приема, и затих.

  Я  долго читал припасенную книгу из скучных, прислушиваясь к могильной тишине доносящейся со второй полки. Потом не выдержал и махнув на все рукой завалился спать.

На второй день, с утра по раньше, когда я уже сидел за столиком застеленным салфеткой неизвестной свежести и жевал дежурную синюю птицу, прихваченную из дома,  раздался шорох и  надо мной появилась жуткая рожа с выпученными глазами непонятного цвета.

   Зомби сполз, скорее - стёк, вниз. Не выпуская из рук  дипломат.  Осмотрев его, Зомби неожиданно обратился ко мне.

   - 5-5-5,  - промычал он. И глядя на мое недоумением, собрался с силами и просипел протягивая дипломат,  - Набери, - тут его голос киксанул, но он собрав остаток воли в кулак, сказал уже почти по человечески , -  5-5-5.

Я, пожав плечами, набрал на замке дипломата  указанную комбинация  и открыл. Единственным предметом в дипломате была бутылка заткнутая газетным пыжом. Жидкость в бутылке была узнаваемо мутной.

  Зомби, кхекнув, спросил,

-  Ты, эта, не мог бы разлить...

Я честно ему ответил, что это мне без интереса.  В данном случае.

Мужик сел и заплакав заговорил. Речь его от слова к слову все больше и больше напоминала человеческую и я начал прислушиваться.

Из его рассказа мне, не смотря ни на что, удалось, как мне показалось, понять его проблему.

 Мужик, нормальный пролетарий, всю свою сознательную жизнь честно трудился на заводе в родном Новосибирске. И, как-то раз, на четвертом десятке лет, совершенно случайно, узнал о том, что у него есть родня на станции Зима. Не долго думая он взял отпуск и поехал знакомится со вновь обретенными родственниками.

  - Я не могу столько пить!- Говорил  он  размазывая слезы по щекам, - не могу... Наверное, никто не может.   Не считая зиминских,- спохватился он. - Я там был две недели! Целых две недели непрекращающегося кошмара...  Я не помню ничего кроме столов, стаканов и закуски!

- А ты... Правда не хочешь? - Испытующе спросил он меня, явно пытаясь обрести, уже почти утраченную, веру в человечество.

- Правда не хочу, - ответил я. 

Мужик неожиданно сказав спасибо пополз на верхнюю полку, оставив внизу распахнутый дипломат с сиротским содержимым напоказ. До самого Новосибирска он так и пролежал на своей полке.  Молча. И уже по прибытию снова попытался вручить мне злосчастную бутылку, но не преуспев, махнул рукой и сошел на перрон, держа в одной руке дипломат, а во второй целых пол литра  жидкой валюты, которую он сунул в первую же мусорную урну.  В Зиму, судя по всему, он уже никогда не поедет.