Гуляния с Мелким

   Мелкий вышел со двора и уверенно потянул налево. Десять лет ходим одним и тем же маршрутом - со двора и сразу направо.  Отметиться возле живой изгороди, обоссать переднее колесо мотоцикла полицейского из третьей квартиры, далее по всем  контрольным точкам. Но сегодня....

   - Чтобы минимизировать возмущения земной оси, - пояснил Мелкий и с треском внюхался на пол корпуса в стену шестого дома.

   - Зачем?  - удивился я, обращаясь к обрубку хвоста, торчащего из стены, - Раньше, вроде, не мешали, этой самой оси. 

   Мелкий вынырнул весь перемазанный пылью и с окурком сигареты "парламент" приклеившимся к передней левой лапе.

    "Не знаю..." - посмотрел он на меня и снова вернулся к своим занятиям.  

   По  небу,  плавно огибая легкие облака, летела женщина-виолончель.  И вовсе не кверху ногами, как я думал. Одной рукой она придерживала шляпку, во второй же у нее был корзинка с чем-то розовым. Легкий ветерок развевал воздушный шарфик. Нас с Мелким она не видела и, возможно по этому, загадочно улыбалась, глядя туда, где вот-вот должно было бы появиться солнце.

  - А ты в курсе, что Бога больше нет? - серьезно спросил Мелкий стряхивая пыль со своего загривка.

  - Я его никогда не понимал,  - неожиданно для себя признался я, - хотя и не знаю, зачем.
  
- Ему не нужно было, видать,  - зевнул Мелкий. 

  А кому... - задал, было, я дурацкий вопрос,  но спохватившись, забубнил поскорее, чтобы Мелкий уж совсем меня за идиота считать не начал, - Ты... Давай-давай,  пойдем уж, скоро рассвет, вон , смотри -  утренние женщины уже летают, вон там...

    Память Мелкого длиннее памяти золотой рыбки раза в два, примерно, и он, забыв о Боге,  смотрел вслед женщине-виолончели, махнувшей, было,  нам рукой, но шляпка,  почувствовав волю, рванулась и полетела  куда-то вбок, а за ней и кинулась и женщина. Из ее корзинки на улицу сыпались недосмотренные сны перевязанные розовыми ленточками.

    Утренняя газета, дремавшая до этого времени у меня подмышкой неожиданно встрепенулась и, забившись перепуганной птицей, вырвалась на свободу. Громко каркнув, газета,  шлепнувшись на ветку цветущей жакаранды просевшую под её весом, нагло подмигнула мне левым глазом премьер-министра.   

  И мы махнув рукой на все пошли домой, не дожидаясь восхода солнца.

Да и ну его если Бога, все равно, уже нет.