Первый раз, это знаменательное в жизни каждого человека событие, произошло со мной, когда мне было лет, так, двадцать пять, наверное. Вообще-то, меня хоронили раза три.
Работал я тогда на, ну, очень большом, вычислительном центре. Совершенно коллективного пользования. Компьютеры в те времена былинные были неподъемные, а уж сколько они стоили не знал никто, включая бухгалтеров. Притащить же такую дуру железную домой могло прийти в голову только владельцу средневекового замка да и то если он окончательно свихнулся.
Но, как мне помнится, в Советском союзе владельцев замков не водилось, по крайней мере я таких “Корейко” не встречал. А вот любопытных или любознательных было хоть отбавляй. Единственный доступный, в те времена способ удовлетворить свое любопытство – удовлетворить его за государственный счет.
Вон физики этого так даже и не скрывали, так и говорили – да, мол удовлетворяем. Ага, за гос счет, естественно.
И все, скрипя зубами, соглашались, что это физики так шутят. Ну не могут они без шуток, физики хреновы, вот если бы не ядреная бомба позарез, то им показали бы! Физикам, как шуточки шутить! И мать Кузьмы показали бы.... А уж заповедные места Макара были бы ими заселены наверняка.
Но это все лирика. Я то физиком не был, хотя светлый образ и проникновенный взгляд товарища Баталова, правдиво отобразившего нелегкую, но очень романтическую судьбу советского ядрёного физика, смутил на какое-то время и меня. Правда, я вовремя опомнился и подался в совсем никчемную по тем временам профессию.
Пальцем на меня не показывали, но смотрели с сожалением. Все люди как люди, а у моего папы сын - программист. Зарплату считает, ничего не производит. На работе, максимум, что может украсть - так это перфокарты! Короче, никчемная профессия. В те времена, если вы не помните или по молодости лет не знаете - престижность работы определялась собственно, возможностью чего-нибудь украсть на родном предприятии.
Мне же на эти мнения было пулювать с высокой горы - мне было жуть как интересно. Ни какими “зарплатами” я и не занимался вовсе. Я был системщиком.
Тут видимо надо пояснить, что системщики были развеселыми типами, бродившими по ВЦ просто так, без явно видимых занятий, в тапочках на босу ногу и в халатах. Белых, якобы. Нет, белыми-то они несомненно были, но только когда-то, в старые добрые для них времена. Их изначальный цвет оставался только в памяти завхоза, выдавшего этот злосчастный халат. При чем, такой вид халат приобретал на второй день носки. Их не стирали - их меняли на новый.
Но не это главное, главное то, что все пользователи( а ВЦ было коллективного пользования, как я уже говорил, а значит пользователей было пол-города, битком набитого всякими институтами и КБ ) боялись системщиков до судорог: иди знай, что этот гад сотворить с компьютером, пока любимая программа на фортране крутится уже N-тый час, а выбить разрешение на еще один поход на ВЦКП – геморрой космической величины, финансирование проекта в полной заднице, а тут этот гад, прется со своим диском и даже не спрашивает, а походя информирует седеющего на глазах пользователя -”я тут пару минут займу”. Максимум, на что способен несчастный - нижайшая просьба компьютер не завешивать. “По возможности,” - чуть не плача лепечет он в спину наглого юнца, которому в отцы годится. И с ненавистью смотрит как наглец удаляется, даже забыв поблагодарить.
Нет, нет – вы не подумайте - я то, таким не был, я был... Ну, неважно уже, каким я был, а вот кем я был важно для моего рассказа. А был я тогда начальником этих самых разбойников с большой дороги.
Надо ли говорить, что понятие – трудовая дисциплина и рабочий график были для нас( я для удобства буду говорить - “мы”, имея в виду этих паразитов, совершенно справедливо нелюбимых народом) пустым звуком. Жизнь наша проходила в основном по ночам, когда компьютеры были посвободнее, а начальство сладко спало у себя по домам. Единственным для себя послаблением, которое начальство вырвало у нас в ходе тридцатилетней войны на выживание было наше согласие,что один из системщиков будет присутствовать днем. А иногда случалось, что мы все болтались днем, как и в тот раз.
Я задержался дома и пришел на работу часам к десяти утра, то есть в несусветнейшую рань, когда честный человек еще только готовится просмотреть свой последний сон, самый сладкий и интересный.
В вестибюле нашего десятиэтажного здания я натолкнулся на тетку из отдела кадров, которая громко икнула и выпучила на меня глаза. К прибавлению к зарплате, решил я, уволить меня навряд ли смогут - если уж за советскую нейтронную бомбу не уволили, а других поводов для повышенного внимания со стороны кадровиков я и не видел.
Когда я ввалился в отдел, народ сначала замолк, а потом все начали подходить по одному и мерзко хихикая ощупывать мне плечи, голову приговаривать при этом, - “ А, что - неплохо сохранился! Да, и не говори! Почти не разложился“
Причину массового веселья мне выяснить не удалось. Все отводили глаза и говорили, что в свое время, мол, сам узнаешь. А я не стал сильно заморачиваться, потому как розыгрыши у нас были любимым развлечением, а пока шутка не доведена до конца, все равно никто не расколется.
В дверь ворвались операторши во главе с оторвой-Любкой – старшей среди них, волокшей за руку одну из своих подчиненных.
- А теперь тут скажи то, что ты сказала уже всем
- Ну чего ты пристала! Сколько уже можно повторять – Ну умер он, умер!
- Кто умер?
- Ну Му, Нестрашный. А что, умер я сама некролог читала. Все?
Тут уже я не выдержал.
- А некролог-то, неужто в “Красном Знамени” пропечатали?
- Да в вестибюле, на первом этаже висит. – Вздернула нос девица, - там и фотка есть.
Тут уж все уставились на меня.
- Да,- говорю я, - смерть от утопления организма в озере ни красит. При жизни-то я куда по-приличнее выглядел...
Девица выпучила глаза на полметра вперед и покрылась пятнами,
- К-к-как это - при жизни, - проблеяла она нехорошим голосом.
- Ну, уж если я все равно утонул, а ведь в том некрологе ясно написано, что утонул в озере во время рыбалки, то значит, что я, в данный момент - не жив, по крайней мере по твоим словам. - Очумелая операторша попыталась выбраться пятясь задом из помещения, но ей не дали. - Однако, принимая во внимание, что данный некролог висит уже с месяц, а на фотке там мужик, и это, надо сказать, единственное совпадение во всей этой истории, правда ему на вид лет так пятьдесят и работает он не на ВЦ, а подсобным рабочим, и зовут его не Нестрашный Му, а Свиридов Павел Прокофьевич, то мне кажется, что это слишком слабые доказательства моей, несомненно, преждевременной и столь трагической кончины?
Любка радостно урча подхватила обмякшую и рыдающую подчиненную и поволокла ее в операторскую на просушку.
Я же встал, и сказал,
– Пошел-ка я в магазин. Надо же обмыть неожиданную смерть и счастливой воскрешение из мертвых. Тем более, что работать сегодня точно не получится: паломники не дадут.
Комментариев нет:
Отправить комментарий