... без головы

   Почему-то в молодости все время хотелось есть. То есть, состояние сытости были настолько мимолетными, что принимать их во внимание просто в голову не приходило. Можно было бы много чего навспоминать, но все, в конечном счете,  сводилось к простому, как телячье мычание, желанию: достать пожрать, и немедленно сожрать достатое! Разумеется, это было желание номер два. Но  про это в другой раз. 

  Учился я в автошколе, в соседском поселке. Все время свободное от учебы, мы, курсанты автошколы, шлялись по округе с местными и, разумеется, ударно пропивали имевшуюся наличность. Само собой, что экономили на еде. Хотя это, можно было скорее назвать закуской, чем едой.

 Сидим мы, такие,  вечером на квартире, которую снимали на время учебы. Трезвые, как сволочи.   Выпить-то  уже было не на что: середина месяца.  Ну, и голодные как волки: раз  уж  у нас выпить было не на что, то на закусить и подавно.

  Тусовавшийся с нами местный парнишка, хоть и не страдал, в отличии от нас ( его дом был в двух шагах от нас) от недоедания, но и пригласить нас на пожрать он тоже не мог. Родители у него были приемные. Ну, то есть, он был у них приемным.  Копаясь в документах, заскладированных   в ящике из под ботинок он обнаружил документы на усыновления. Любви к родителям у него отчего-то этот факт не прибавил.  

  - А давайте курицу сопрем и сварим, - предложил он. На наш резонные возражения, что тогда местные нам объявят вендетту, он мрачно сказал,  -  А мы у меня сопрем, на вас точно не подумают.

  Сказано-сделано.  В жуткой темноте приморской ночи,  по крайней мере, в те времена с освещением было туго, спотыкаясь на каждом шагу, натыкаясь, то на заборы, коварно выскакивающие из тьмы, то друг на друга, хихикая, как последние идиоты, мы пошли на дело.

   Друг нас в курятник не пустил, 

    - Ну вас к черту, я уж лучше сам приволоку курицу, да и собака меня знает, а вас ...

   Он перелез через забор родного дома и через пару минут вернулся с курицей, которую держал за шею. 

  - Чтобы не верещала, - объяснил он нам.

  Тут я озадачился, 

    – А как же мы ей голову-то отрубим, если у нас  даже ножа кухонного нет?

  -  Зачем мне нож, - сказал гордый куровладелец. -Смотрите.

    Он перехватил курицу так, что ее шея оказалась между пальцами, а голова в горсти. Резкий рывок и в руке остается голова, которую он нам демонстрирует с гордостью.

   - А курица где, - осведомляется  мелкий пацан, живший  с нами. Мы слышим какое-то чавканье за забором.
  - Бля, собака!  – Взвыл хозяин и ринулся снова на штурм кулацкого двухметрового забора.
На этот раз собака вела себя не в пример активнее, еще бы – у нее пытались отобрать свалившееся ей на голову счастье в виде здоровенной куры. И уже совершенно никуда не убегающей!

  Когда он свалился на нас с забора, держа потрепанную собакой куру, в доме зажегся свет и кто-то вышел на крыльцу.

  - Бежим,- прошипел хозяин. 

   Но нам никаких команд не надо было: поймают - вышибут из автошколы немедленно, а это в наши планы не входило.

  Придя на ощупь в хату, мы заперлись на все засовы и лишь потом включили свет. На стол была выложена добыча – обмусоленная собакой курица без головы и без одной лапы, потерянной в битве с собакой. Две головки лука, которые хозяин успел на ощупь выдрать с грядки и пучок так нами и не опознанной растительности, которую мы, после долгих колебаний решили выкинуть.  От греха подальше.

  Курица сваренная в наспех ополоснутом ведре с которым мы ходили по воду на колонку, вышла на славу! Правда, соли у нас не было.  Как, впрочем и хлеба, да и всего остального. Но привередничать мы начали только после того, как львиная доля добычи уже покоилась у нас в животах.

   Подумав немого, мы решили, что посылать гонца домой за солью и остальным будет уже явным перебором. Останки - перья, требуха и прочее, что никак нельзя было съесть, были захоронены в полной темноте, за нашим домом. 

  Но, почему, почему, утром, все равно, так хотелось есть, а!?